Обзор оперного творчества Вагнера

Всего за свою жизнь Вагнер написал 13 опер и прошел большой путь оперного композитора.

С юности Вагнер увлекался театром, и уже в 15 лет им написана трагедия «Леибальд и Аделоида». В молодости он работал в разных оперных театрах (в том числе и в Вюрцбургском театре), дважды был в изгнании. Его первые оперы далеки от того, что он будет ценить впоследствии: «Феи» (сюжет Карло Гоцци) – романтическая опера с фантастическими ужасами под влиянием Вебера;  «Запрет любви» по Шекспиру – явно написанная под влиянием итальянской оперы; «Риенцы» - в стиле большой французской оперы.

В 1842 году была написана опера «Летучий голландец». В целом музыка «Летучего Голландца» привлекает необычным балладным складом, волнующим драматизмом, яркостью народного колорита. Естественно, в первом зрелом произведении 27-летнего композитора не все находится на одинаково высоком уровне; но это не может заслонить главного: глубокого проникновения в национальную природу нем народ искусства, жизнен правдивости в обрисовке драматических переживаний и ситуаций.

Наметились первые черты музыкальной драмы: легендарный сюжет, наличие сквозных сцен, повышение роли оркестра, наличие лейтмотивов.

В опере «Тангейзер», написанной в 1845 году, проявилось влияние немецкой рыцарской оперы «Эврианта» Вебера. Следующее яркое произведение – «Лоэнгрин» (1848 год). Это наиболее гармоничная опера, в которой есть и сквозные сцены, и оркестр ещё не подавляет вокальную партию.

В годы швейцарского изгнания (1849-1859 гг.) Вагнер пишет много статей, где формулирует свою оперную реформу. Это: «Искусство и революция», «Опера и драма», «Художественное произведение будущего», «Обращение к друзьям».

В 1859 году написана музыкальная драма «Тристан и Изольда». В этой опере ярко реализовалась реформа Вагнера. Это – грандиозная вокально-симфоническая поэма, в которой действие перенесено во внутренний психологический план.

Музыка отличается огромной эмоциональной напряженностью, она течет единым потоком. Кроме этого, здесь отсутствуют хоры, арии – есть только огромные сквозные сцены. Вагнер применяет систему лейтмотивов, которые выражают разные состояния одного чувства – любви (лейтмотив томления, лейтмотив любовного взгляда). Вся музыкальная ткань – переплетение этих лейтмотивов. Особенно ярко музыкальный язык проявляется во вступлении: лейтмотивная система, особенный гармонический строй музыки Вагнера – альтерированные аккорды, прерванные обороты, продлевающие движение и уводящие от тоники, от устойчивости. Первый аккорд получил название «Тристановский».

Добившись разрешения у властей, в 1861 году Вагнер вернулся в Германию и поселился в Бибрехе (на Рейне). Здесь он начал писать новую оперу – «Мейстерзингеры». Опера «Мейстерзингеры» занимает особое место в творчестве Вагнера. Написанная на бытовой сюжет 16 века, она опирается на народную немецкую песню. Огромное значение здесь имеет вокальный элемент, в опере много хоров, ансамблей. В своих статьях Б. Асафьев писал: «В развитии творчества Вагнера работа над оперой «Мейстерзингеры» - крайне важный этап; можно сказать, что это было эпохой освобождения от мировоззренческого и творческого кризиса…»[1]

В эти годы Вагнер задумывает создание собственного театра. Этот театр возник в Байрейте, в 1872 году был заложен его первый камень. По этому поводу Вагнер исполнил 9-ю симфонию Бетховена и поселился возле театра. В 1876 году театр открылся, и на открытии исполнили «Кольцо Нибелунга» три раза. «Кольцо Нибелунга» – это грандиозная тетралогия из 4-х опер: «Золото Рейна», «Валькирия», «Зигфрид» и «Гибель Богов». Философия «Кольца Нибелунга» близка Шопенгауэру, герои с самого начала уже обречены. В основе музыки – система лейтмотивов (всего в тетралогии их около 100), нет деления на номера (сквозное развитие), грандиозный оркестровый четверной состав с огромной медной группой.

После «Кольца Нибелунга» Вагнер принимается за создание последней музыкальной драмы «Парсифаль». В ней развиваются христианские, нравственные проблемы. Вагнер стал религиозен к концу жизни, написал статью «Искусство и религия». Он завещал, что после его смерти «Парсифаль» должна ставится в течение 30 лет только в Байрейте.

Суть оперной реформы

Ф. Лист: «Он пришел к мысли о возможности и необходимости слить неразрывно поэзию, музыку и актерское искусство и воплотить это слияние на сцене. Тут всё неразрывно связано организмом драмы. Богатейший оркестр Вагнера служит отголоском душ действующих лиц, дорисовывает то, что мы видим и слышим… Все средства заставляет служить высшей цели и водворяет господство поэтического смысла в опере. В целом плане и каждой подробности всё последовательно и вытекает из одной поэтической мысли».

Целью творческой жизни Рихарда Вагнера было создание музыкального произведения будущего, музыкальной драмы. Возможным создателем такого произведения он считал только себя.

Музыкальная драма – это произведение, в котором осуществляется романтическая идея синтеза искусств. Это – выражение программности в опере. По словам Г. Орджоникидзе: «Для него она [музыкальная драма] была прежде всего музыкальным осмыслением «философии жизни», наиважнейших нравственно-социальных проблем, стоящих перед человечеством в эпоху, в которую жил композитор». И как средство осуществления данной художественной цели – новая образность, новая интонационность, новые музыкально-драматургические принципы, идея синтеза искусств во имя максимальной выразительности. К реализации идеи музыкальной драмы Вагнер шел путем отказа от некоторых живых традиций современной ему оперы, путем радикальных реформ, путем вторжения в неизвестное, ценою риска, ошибок и страданий. Порою на этом пути он терпел и поражения,  но завоевывал новое, открывая перед музыкальным искусством широкую перспективу развития»[2].

Для осуществления этого замысла Вагнер отказался от традиций оперных форм. Он старался приблизить оперу к жизни. Пришёл к сквозному, непрерывному развитию. Присутствуют большие вокально-симфонические сцены. В его музыкальных драмах («Тристан и Изольда», «Кольцо Нибелунга») вокальная партия подавляется оркестровой, становится одним из инструментов симфонического оркестра. Она речитативна, очень трудна, отсутствует песенность, ариозность. Внешнее действие сведено к минимуму, оно как бы перенесено в психологическую сторону, которую олицетворяет оркестр с помощью огромной системы лейтмотивов (в «Кольце Нибелунга» более 100 лейтмотивов). Вагнер необыкновенно возвысил роль оркестра. Он был необыкновенным мастером оркестрового колорита. Оркестр необыкновенно красочен, пышен, грандиозен. Гармония поражает напряженным, изысканным звучанием. Она способствует непрерывному нарастанию эмоций, так как нет тонической опоры, а сплошные прерванные обороты.

Вагнер: «Подлинную драму нужно создавать на основе абсолютной музыки».

Оперная реформа Р. Вагнера:

1. Вагнер критиковал современную ему итальянскую и французскую оперу. Итальянскую оперу он критиковал за свои излишества, особенно досталось в его статьях Россини. Вагнер яростно выступал против французской оперы (особенно против Обера и Мейербера). «Пустоцвет гнилого общественного строя», «засахаренная скука» - так выражался Вагнер о французской опере. Французскую оперу он критиковал за чрезмерную пышность. Он считал, что нужно создать новую музыкальную драму, воплощающую все искусства. В книге «Опера и драма» он так писал о состоянии современной оперы: «… ошибка в жанре оперы состояла в том, что средство выражения (музыка) было сделано целью, а цель выражения (драма) – средством…»[3]

2. Выбор сюжетов. Опера должна раскрывать вечные проблемы, вечные идеи жизни. В этих сюжетах не должно быть ничего проходящего. Бытовые сюжеты и истории не годятся, так как они годятся только для того времени, в которое они написаны.

3. Вагнер считал, что музыка и драма должны слиться воедино. Развитие должно быть непрерывно – как в жизни. Поэтому отдельные номера должны отсутствовать, т.к. они делят движение. Вагнер отрицал арии, ансамбли, хоры как неестественные формы. Поэтому вместо арий – монологи, вместо ансамблей – диалоги. Хоров нет. Монологи и диалоги – части сквозных сцен.

4. С точки зрения Вагнера ведущую роль в драме играет не голос, а оркестр. Слово не может выразить всю глубину и смысл внутренних переживаний. Эту функцию выполняет оркестр. По словам Р. Вагнера, «Оркестр – это осуществленная идея гармонии в ее высшем, наиболее живом движении… Оркестр, несомненно, обладает способностью говорить».[4] Оркестр у Вагнера подобен античному хору, который комментирует происходящее и передает смысл. Всё это происходит с помощью системы лейтмотивов. Каждый лейтмотив что-то обозначает. Музыкальную ткань составляют переплетения и изменения лейтмотивов. Лейтмотивы могут выражать предметы – кольцо, копьё, идеи – лейтмотивы Запрета, Судьбы. Симфоническое непрерывное развитие образует бесконечную вагнеровскую мелодию. Вокальные партии становятся одним из инструментов общей фактуры. Мелодии очень индивидуальны. Вагнер отвергает опору на устоявшиеся элементы.

Реформа реализовалась не сразу. Отдельные ее элементы воплотились в операх 40-х годов – «Летучий голландец», «Тангейзер», «Лоэнгрин». Наиболее полно реформа воплотилась в опере «Тристан и Изольда» и тетралогии «Кольцо нибелунга».

 Историческое значение.

Вагнер вошел в историю музыки как реформатор оперного искусства, как создатель музыкальной драмы, резко отличающейся от обычной традиционной оперы. Настойчиво, с неиссякаемой энергией, с фанатической убежденностью в правоте дела Вагнер проводил в жизнь свои художественные идеи, ведя одновременно борьбу с той оперной рутиной, которая овладела современной ему итальянской и французской оперой. Вагнер восстал против диктатуры певца, не считающейся с драматическим смыслом, против пустой вокальной виртуозности, характерной для многих итальянских опер того времени, против жалкой роли в них оркестра; он восстал также против нагромождения внешних эффектов в «большой» французской (мейерберовской) опере. В критике Вагнером итальянской и французской опер было много одностороннего и несправедливого, но он был прав в борьбе с оперной рутиной, с угодливостью ряда композиторов перед требованиями певцов и дешевыми вкусами буржуазно-аристократической публики. Вагнер, прежде всего, вел борьбу за немецкое национальное искусство. Однако в силу многих сложных объективных и субъективных причин Вагнер пришел к противоположной крайности. В своем стремлении к органическому синтезу музыки и драмы он исходил из ложных идеалистических взглядов. Поэтому в его оперной реформе, в его теории музыкальной драмы было много уязвимого. Ведя борьбу против перевеса вокальной сферы в итальянской опере, Вагнер пришел к громадному перевесу инструментально-симфонической. На долю певцов зачастую остается выразительная речитативная декламация, накладываемая на роскошную симфонию оркестра. Лишь в моментах большого лирического воодушевления (например, в любовных сценах) и в песнях вокальные партии приобретают напевность. Имеются в виду оперы после «Лоэнгрина», в которых уже полностью осуществляются реформаторские идеи Вагнера. Оперы Вагнера изобилуют прекрасными, необычайно красивыми страницами программно-симфонической музыки; разнообразные поэтические картины природы, человеческие страсти, экстаз любви, подвиги героев – все это воплощено в музыке Вагнера с потрясающей силой выразительности. Римский-Корсаков в неоконченной работе «Вагнер и Даргомыжский» писал: «Звукоподражания его (Вагнера) художественны, звуковоспроизведения по аналогии в высшей степени остроумны и наглядны. Его полет Валькирий, вход медведя, ковка меча, шелест леса, вой бури, плесканье дочерей Рейна, сияние золота в «Нибелунгах», охотничьи рога за сценой, наигрыш пастухов и т. п. изображения полны образности и осязательности благодаря остроумному применению вышеназванных приемов музыкальной пластики и чудной, несравненной оркестровке».

Однако с точки зрения требований музыкального театра, имеющего свои исторически сложившиеся закономерности и жизненные традиции, в поздних операх Вагнера сценическое действие принесено в жертву музыкальной, симфонической стихии. Исключение составляют «Мейстерзингеры».

По этому поводу писал П. И. Чайковский: «...это прием чистейшего симфониста, влюбленного в оркестровые эффекты и жертвующего ради их и красотой человеческого голоса, и свойственною ему выразительностью. Случается так, что за превосходною, но шумной оркестровкой певца, исполняющего искусственно приделанную к оркестру фразу, вовсе и не слышно».

Превращение оперы в грандиозную по масштабам драматизированную программную вокально-симфоническую музыку - таков результат оперной реформы Вагнера; разумеется, по этому пути послевагнеровская опера не пошла. Оперная реформа Вагнера оказалась наиболее ярким выражением сложных противоречий и кризисного состояния немецкого романтизма, поздним представителем которого был Вагнер.

Н. А. Римский-Корсаков писал в цитированной уже статье Вагнер и Даргомыжский: «...Р. Вагнер как композитор-созидатель есть творец чудных и поэтических картин, творец моментов прекрасной изобразительной музыки, рассеянных в его драматически-музыкальных произведениях, и в этом его главная сила. Как композитор-реформатор, он создал общее произведение двух искусств, произведение призрачное и не имеющее будущности, но давшее примеры приемов творчества, которые могут быть применяемы в музыке вокально-инструментальной и драматически-сценической. Как музыкально-историческое явление, он есть представитель той крайности, за которую переходить нельзя без ущерба искусству. Своей деятельностью он начертал ту границу, перед которой возможно только отступление».

Таким образом, оперная реформа Вагнера - это кризис музыкального театра, отрицание закономерной специфики оперного жанра. Но музыка Вагнера по художественной силе и выразительности имеет поистине непреходящее значение. «Надо быть глухим ко всякой красоте музыкальной, - писал А. Н. Серов, - чтобы, кроме блестящей и богатейшей палитры... оркестра, не чувствовать в его музыке дыхания чего-то нового в искусстве, чего-то поэтически уносящего вдаль, открывающего безвестные необъятные горизонты». Видный музыкальный деятель и композитор современной Германской Демократической Республики Эрнст Герман Майер писал: «Богатейшее наследие оставил нам Вагнер. Лучшие произведения этого выдающегося (хотя и глубоко противоречивого) художника увлекают благородством и силой образов национальной героики, вдохновенной страстностью выражения, замечательным мастерством». Действительно, искусство Вагнера глубоко национально и органически связано с национальными традициями немецкой художественной культуры, особенно с традициями Бетховена, Вебера и немецкого народнопоэтического и народно-музыкального творчества.

Вагнеровская музыкально-драматическая форма возникает как результат характерных для композитора идейно-эстетических устремлений. Однако музыкальная драма могла осуществиться лишь на почве, предварительно для того подготовленной. Многие черты, определяющие новизну вагнеровского искусства (с том числе – симфонизм, лейтмотивная техника, разрушение строгих границ между номерами, объединение оперных форм в укрупненную, по существу, многожанровую, пронизанную единым движением сцену), подготавливались и до Вагнера. И все же Вагнеровская музыкальная драма – принципиально новое явление, изменившее представление композиторов последующей эпохи о возможностях этого жанра. Именно у Вагнера музыкально-драматическое произведение непосредственно смыкается с философией